- Вот! – тяжело выдохнул Базаров и, смахнув пот со лба, поставил на стол перед Одинцовой тяжелый шевелящийся мешок. - Что это? – спала с лица Одинцова, решив про себя, что на почве неутихающих идеологических споров Евгений Васильич засунул в мешок одного из ненавистных ему братьев Кирсановых. - Друзья мои, - улыбнулся доктор и попросил разрешения присесть. - Ой, ну, надо же! – деланно обрадовалась Анна Сергеевна и кивком пригласила – Садитесь! - Оставляю их на Ваше благосклонное попечение, - волнуясь, заговорил Евгений Васильич, комкая в руках картуз. - А взглянуть…позволите? – вконец осмелела Одинцова, привставая и придерживая пышное платье. - Да, смотрите же, сколько угодно! – благодушно разрешил Базаров и резким движением развязал прыгающий по столу «подарок». - Квааааа!!! – донеслось из его недр. - Так это что же…лягушки?! – ужаснулась Анна Сергеевна, до последней минуты полагающая, что в мешке заточен один из ее достопочтенных соседей - либо Павел, либо Николай. - Они, родимые! – засуетился доктор, поглаживая каждую из «пленниц» по скользкой башке. – Будущее российской науки. Сколько селезенок мне еще предстоит извлечь! Сколько заворотов кишок распутать! Вы уж позаботьтесь о них, достопочтенная Анна Сергеевна. Будьте им матерью, пока я не вернусь. Не хотите матерью – будьте сестрой. (Базаров закашлялся и достал из кармана платок). Ну, а ежели не сестрой, то хотя бы добрым другом. Одинцову неловко стошнило в платье, но она взяла себя в руки и улыбнулась Базарову так, как улыбается с иконы святая Мадонна, заляпанная кистью горе-реставратора – кротко и бледно. - Ну, мне пора, - завязал узел Базаров и надел липкий от пота картуз. – Я буду писать Вам с дороги. - Ммм, - обреченно промычала Анна Сергеевна, придерживая рот руками. - Прощайте, дорогуши мои, барышни мои любезные! – поцеловал Базаров мешок и припустил вниз по дороге. Одинцова накапала себе нашатырно-анисовых капель, потом подумала, крякнула и выпила пузырек залпом. "Художники"(с)Надеждинская