Я долго думала, что любовь измеряется другими вещами: правильными словами, дорогими подарками, какими‑то значительными жестами, про которые пишут в книгах. А мама… мама упрямо клала мне бутерброды. Каждое утро. Когда я была подростком, это раздражало почти до злости: шум фольги, который выдавал её заботу, ароматный запах хлеба в портфеле, и, главное, чувство, будто меня снова делают маленькой. «Я сама!» — бросала я, захлопывая рюкзак, хотя внутри меня, как в пустой банке, звенело что‑то неуверенное и голодное, но не по еде...

Запах жареной картошки с лучком и грибами, который еще час назад казался Анне таким аппетитным, теперь висел в воздухе тяжелым укором. Она стояла у раковины, смывая с тарелки остатки соуса, который Марк почти не тронул. Как было с холодцом, который она варила на прошлой неделе и который он тоже раскритиковал — слишком жирный. Марк вошел на кухню, его шаги прозвучали слишком громко. Он взял с полки яблоко и откусил его с хрустом. — Вкусно? — спросила Анна, не оборачиваясь и продолжая тереть уже чистую тарелку...