Дружба Лизы и Натальи, рождённая в грязи окопов, закалялась в огне повседневных военных будней. Это была не сентиментальная привязанность, а суровая, молчаливая необходимость, сродни тому, как два ослабших путника в степи идут, опираясь друг на друга. Они редко говорили о высоком, сил не было, да и не нужно было. Их общение заключалось в действиях. Наталья, возвращаясь с ночного дежурства в госпитале, тихо ставила на табуретку кружку с принесенной из больничной кухни тёплой брюквенной похлебкой...

Лето пришло в Рязань тихо и незаметно, пробиваясь сквозь щели в разбитой мостовой упрямыми побегами травы, согревая своими лучами серые, облупленные стены. Лето для этих измученных женщин началось еще в мае. Они радовались теплому солнышку, травке, зеленеющей вокруг, птичьему гомону на тополях, что росли в скверике недалеко от их дома. Для Лизы и Натальи это лето стало первой за долгие годы передышкой маленькой, хрупкой, но такой желанной. Холодная избушка уже не леденила до костей, и можно было не топить ее...