Слава тебе, эвенкийский аршан! С малых лет я мучился животом. Не мог есть ничего пресного. А после того, как в декабре 1937 года арестовали и увезли неведомо куда отца, кормильца семьи, мы часто питались пресной пищей. С началом войны призвали на фронт старших братьев, я был ещё мал, не охотился. Совсем туго стало жить. Мама горестно гладила меня по вихрам и приговаривала: - Слабый ты у меня, Колька, брухоболезный какой-то. К врачам не обращались. Мы жили в глухой тайге, где легче было встретить медведя, чем дипломированного врача...

Найти на необитаемом острове чай было бы небывалым везением. Будучи отпрыском королевской семьи, в детстве я ежедневно участвовал в длительных чаепитиях, сопровождавшихся несколькими сменами закусок: сперва солёные - колбасы, сыры, хлеб со сливочным маслом, потом сладкие - пирожные, рассыпчатое печенье, фрукты и лукошки с ягодами, за несколько часов чай заваривали и разливали три-четыре раза. Я помню, как мне нравились эти традиционные трапезы, та наивная торжественность, с которой слуги выносили чайники с длинными, почти метровыми прямыми носиками и чашки с изящной гравировкой...