В 1905‑м году Париж содрогнулся. На Осеннем салоне в зале с ожидаемыми скульптурами и привычными зрителю картинами стояла Она. Работа Анри Матисса «Женщина в шляпе». Сочетание грубых мазков и невероятно дерзкой цветовой палитры — зелёный в лице, апельсиново‑розовый в тени — вызвали у парижан в лучшем случае нервный смех. Критик Луи Воксель глянул на зал, где картины сияли так, что казалось, стены плавятся, и процедил: «Donatello parmi les fauves» — «Донателло среди диких зверей»*. Он имел в виду скульптуру, окружённую этой буйной живописью...

С одной стороны, живопись постмодерна отрицает экспертность. Отменяет понятие качества для всякого современного произведения искусства. Твердит о том, что важны все интерпретации. И все мнения равны. Но только попробуйте интерпретировать постмодерновую живопись как безыдейный нарциссизм, коим она по сути и является. Как погоню за хайпом и голую коммерцию. И сей же час познаете все прелести пассивной агрессии. Откуда ни возьмись появятся ценители постмодерна, чьё компетентное мнение отчего-то не в пример важнее Вашего...