Неудача при Джаван-Булахе заставила персидского шах-заде (наследного принца) Аббас-Мирзу выступить в начале июля 1827 года с мирными предложениями. Кавказский наместник Иван Паскевич ограничивал территориальные требования границей по Араксу, однако настаивал на уплате персами контрибуции, грозя, что «чем дальше пойдем мы, тем больше возрастут требования: ваше вероломство должно быть наказано, дабы все знали, что значит объявить войну России». «ВОЕННОЕ СЧАСТЬЕ ТАК ПЕРЕМЕНЧИВО...» Для ведения переговоров Паскевич отправил к Аббасу-Мирзе Грибоедова...

«Эти русские или безумцы, или самоубийцы», – усмехнулся один из персидских военачальников. Уже несколько дней иранское войско осаждало Эчмиадзинский монастырь, в котором находился русский гарнизон. А вскоре стало известно, что к своим соотечественникам двинулся генерал Красовский. По пути к монастырю он собирался прорвать заградительные кордоны персов. Всё бы ничего, но у иранцев имелось десятикратное превосходство в численности. По их мнению, вступать в битву при таком раскладе сил для русских было сущим самоубийством...