— Она меня здесь заперла, — сказал мальчик, — никто за мной не пришел… Меня не стало через шесть дней…  — Она заперла меня здесь, — тихонько сказал мальчик, — я кричал, просил прощения, но она не хотела меня выпускать. Я просидел здесь до самого вечера. Мне было холодно, страшно и очень грустно. А потом пришли… Эсэсовцы не проявляли милосердия ни к женщинам, ни к детям. Они… в нее стреляли. А меня никто не искал. Никто не пришёл, не открыл дверь, не принёс мне еды или воды… *** Маша устало вздохнула, прижимая к себе тряпичную куклу...

Им отвели крошечную комнату в старом бараке. Стены из потемневших от времени брёвен, низкий потолок, по углам висит паутина. В углу узкая лавка, покосившийся стол, на котором пламя одинокой свечи отчаянно боролось с тьмой. Окно забито досками, щели заткнуты ветошью, чтобы не дуло. Холод пробирался сквозь стены, но в этом убогом углу было тепло – потому что они снова были вместе. Лида ворвалась в комнату, едва дверь скрипнула, бросилась к Андрею, обхватила его руками, уткнулась лицом в грудь, сжимала, как боялась, что он снова исчезнет...