– Лен, да ладно тебе кипятиться, – Максим устало потёр виски, стоя у кухонного стола, заваленного грязной посудой. – Они же просто хотят повидаться, расслабиться. Елена стиснула зубы, глядя на мужа. Её пальцы комкали край кухонного полотенца, а внутри всё кипело, как чайник, забытый на плите. Вчерашний вечер, когда тётя Галя с семьёй заявилась без звонка, добил её окончательно. Их дом – тот самый, ради которого они с Максимом пять лет копили, брали ипотеку, отказывали себе в отпуске и новых туфлях – стал похож на круглосуточный кемпинг...

— Она меня здесь заперла, — сказал мальчик, — никто за мной не пришел… Меня не стало через шесть дней…  — Она заперла меня здесь, — тихонько сказал мальчик, — я кричал, просил прощения, но она не хотела меня выпускать. Я просидел здесь до самого вечера. Мне было холодно, страшно и очень грустно. А потом пришли… Эсэсовцы не проявляли милосердия ни к женщинам, ни к детям. Они… в нее стреляли. А меня никто не искал. Никто не пришёл, не открыл дверь, не принёс мне еды или воды… *** Маша устало вздохнула, прижимая к себе тряпичную куклу...