— Ты совсем с катушек съехала?! Ты уволилась со стабильной работы, чтобы заниматься какими-то ногтями?! Голос Вадима, обычно ленивый и тягучий, сейчас звенел от возмущения, срываясь на неприятные, высокие ноты. Он вскочил с дивана, из своей привычной, продавленной ложбины, где проводил последние полгода в философских поисках себя. На его футболке виднелись крошки от чипсов, а лицо было красным, потным, искажённым гримасой искреннего недоумения, будто он только что узнал, что Земля на самом деле плоская...

Я ехала к маме с тяжелыми сумками, полными гостинцев. Два пакета — в одном фрукты, сыр, хороший чай, в другом — конфеты, печенье и банка маминого любимого варенья. Она всегда его обожала, но себе почти никогда не покупала — жалела деньги. Маме восемьдесят. Последние пять лет она живет у сестры Лены — та забрала её «из доброты», потому что я, мол, «слишком занята». Хотя квартиру мама оставила именно Лене — «ей же с двумя детьми сложнее». Дверь открыла Лена — в новом халате, с маникюром, улыбка до ушей...