Мама переписала квартиру на брата, и я была уверена, что осталась ни с чем. Он уже планировал ремонт и искал покупателей, а я молча разбирала мамины вещи, готовясь навсегда попрощаться с домом. Я и подумать не могла, что главный свой секрет мама доверила не словам, а маленькому листку бумаги, прикрепленному к дарственной. Листку, который мой брат подписал, не читая, и который теперь мог стоить ему половину квартиры. Квартира пахла лекарствами и уходящей жизнью. Анна Петровна, иссушенная болезнью до состояния тени, полулежала на подушках...

Вечерний чай в их семье всегда был особенным ритуалом. Аромат свежезаваренного бергамота, мягкий свет торшера, отражающийся в полированной столешнице, негромкий стук ложек о фарфор. В этот вечер всё было как обычно, но в воздухе висело необъяснимое напряжение. Полина рассеянно помешивала сахар в своей чашке, наблюдая, как за окном медленно гасли краски осеннего дня. Её свекровь, Ирина Петровна, отхлебнула чай и поставила чашку с тихим, но чересчур уж звонким стуком. Её взгляд, тяжелый и оценивающий, скользнул по лицу сына, а затем остановился на Полине...