Вадим Сергеевич Кукушкин стоял на балконе и с вялым интересом наблюдал, как роется в мусорном баке бомж Евсей. Настроен Вадим Сергеевич был лениво-философски, мысли в его голове текли медленные, с легким оттенком светлой грусти, словно воды Стикса под веслом усталого Харона. — Вот интересно, — размышлял Кукушкин, — о чем может думать Евсей? Вряд ли о высоком, вроде смысла жизни или истине с предназначением. Он и слов таких не знает. Темнота непроглядная. И ведь таких, как он много. От жалости к не обремененному высоким предназначением бомжу, Вадиму Сергеевичу всхотелось водки...