Вчера сыграли самый позорный матч года...
— Я больше не буду прикрывать тебя перед начальством! Ты либо бросаешь пить, либо завтра же пишешь заявление по собственному! Я устала тащит
— Лен, сделай кофе, а? Только крепкий, как смола. Голова сейчас лопнет. Елена не повернула головы. Она продолжала смотреть в свой монитор, где ровными рядами застыли цифры квартального прогноза. Утренний гул опенспейса, состоящий из щелчков мышек, мерного гудения системных блоков и тихих разговоров у кулера, казалось, обтекал их два стола, создавая островок вязкого, наэлектризованного молчания. Она чувствовала его присутствие спиной, каждой клеткой кожи. Чувствовала тонкий шлейф вчерашнего коньяка, который не смог перебить даже убойный мятный ополаскиватель, и запах несвежей рубашки...
Да, изменила. У него поболее твоего будет… Да и денег он мне даёт
Всё началось с крошечной, ничтожной детали, с соринки, попавшей под веко моего идеального мира. Я сидел на кухне, пил утренний кофе и пытался разгадать кроссворд в телефоне, пока Марина собиралась на работу. В нашей квартире пахло кофе, дорогими духами и тихим, привычным счастьем. Таким счастьем, которое уже перестаешь замечать, как не замечаешь собственное дыхание. Оно просто есть, фоном, гарантией стабильности. Она вышла из спальни, вся — стремительность и легкое раздражение, вечно куда-то спешащая, вечно опаздывающая...