До середины 90-х североамериканский хоккей был прямолинеен, как хоккейная клюшка без загиба. Заброс — в погоню, стена на синей линии, силовая борьба. Эффективно, грубо, местами скучно. И вдруг на лёд «Детройта» вышла пятёрка, которая играла, как будто танцевала. Фетисов, Козлов, Ларионов, Фёдоров и Константинов — они не просто играли по-другому. Они думали по-другому. Они видели хоккей иначе. Так родилась «Русская пятёрка», изменившая саму суть игры. Пока канадцы срывались в силовой штурм, наши перепасовывались в три касания, шли в атаку всем звеном, включая защитников...

Он родился в 1958-м, в Москве, где дворовые хоккейные коробки были для мальчишек и школой жизни, и побегом от серых будней. Отец — водитель, мать — работница завода. Ни денег, ни связей. Только упрямство. В шесть лет Слава Фетисов впервые встал на коньки: ржавые «снегурочки», лед, на котором торчали бутылочные пробки, и сосед-фронтовик, махавший клюшкой вместо того, чтобы жаловаться на жизнь. «Он научил меня: если упал — вставай сам», — вспоминал позже Вячеслав. Казалось, судьба приготовила ему путь тысяч советских парней: школа, завод, служба...