— Анафилаксия. Господи, звучит как название какого-то фильма-катастрофы, — Виктор провёл рукой по волосам, глядя на распечатку из лаборатории так, будто это был приговор. — Ты уверена, что они не ошиблись? Может, пересдать? Ольга молча подвинула к нему по столу заключение педиатра. Три печати, размашистая подпись. Бумага пахла клиникой и безысходностью. На кухонном столе, рядом с сахарницей и вазочкой с печеньем, которое теперь было под запретом, лежала их новая реальность: список аллергенов, распечатанный крупным шрифтом, и оранжево-синяя коробка со шприцем-ручкой...

Ты замечал, как много сил уходит на то, чтобы «вписаться»? Улыбнуться, когда внутри всё сжалось. Согласиться, хотя хочется возразить. Промолчать, чтобы не «выделяться». Выбрать то, что одобрят, а не то, что по душе. Годы уходят на это — незаметное, но изнурительное выстраивание себя под чужие ожидания. И в какой-то момент сама собой всплывает мысль:   «А если я начну делать то, что мне по-настоящему важно — кто-то вообще это заметит? И кому из окружающих будет не всё равно?» И правда — большинству, скорее всего, будет всё равно...