— Слушай, Ань, я тут с родителями говорил… У них же трубы совсем сгнили, проводка искрит. Да и обои эти, помнишь, ещё на нашу свадьбу клеили. В общем, надо им помочь с капитальным ремонтом. Дело серьёзное, тысяч на четыреста потянет. Максим произнёс это будничным тоном, размешивая сахар в чашке с чаем. Он сидел за кухонным столом, который Анна выбрала и оплатила полгода назад, и смотрел на неё с выражением человека, обсуждающего покупку нового чайника. Он уже всё решил. Точнее, за него решили его родители, а он лишь выполнял функцию вестника, уверенного в безоговорочной поддержке тыла...

Он был тем типом людей, рядом с которыми воздух будто искрит. Громкий смех, блестящие глаза, сигарета, полузакатанная рука рубашки — и ощущение, что всё только начинается, даже если ночь давно перевалила за полночь. Сергей Шкаликов умел быть центром вселенной, не требуя к себе внимания. Просто появлялся — и мир вокруг менялся. Тридцать пять лет. Короткий срок, чтобы прожить жизнь, но достаточно, чтобы прожечь её до бела. Шкала — так его звали все. От Табакова до друзей из общаги, от однокурсников по ГИТИСу до первой жены...