— Ах ты ж неблагодарная! Мы тебя растили, кормили, а ты уми.рающего отца бросаешь! — Мама, хватит! Я ни копейки вам больше не пришлю, пока вы всё про.пиваете. Я не собираюсь спонсировать ваши гулянки! — Марина старалась говорить твёрдо, хотя в уголках её глаз блестели слёзы. — Ну тогда и не звони нам больше. Я с тобой разговаривать не желаю! И отцу тоже запрещу, — ответила мать и бросила трубку. Марина села на стул, положила телефон на стол и закрыла лицо руками. Где-то в соседней комнате захныкал маленький сын...

Воскресный обед у мамы был моим личным маленьким антидепрессантом. Запах тушеной с луком картошки и свиной отбивной, которую она умудрялась делать нежной, как в детстве, ванильная нота от только что остывшего бисквита — это был не просто обед, это была прививка спокойствия против предстоящей рабочей недели. Я приехал пораньше, чтобы помочь, но мама, как всегда, отмахнулась. —Сиди, Лёш, не мешайся тут под ногами. Все почти готово. Чайник скоро закипит. Я устроился на кухне на своем привычном месте, откуда был виден и телевизор в комнате, и мама у плиты...