Где я? Попытался открыть глаза, сморщился от света и не смог сдержать стон — даже это движение принесло боль. Болело всё тело, как будто меня поленом исколотили, но сильнее всего жгло под ребром с правой стороны. — Очнулся… — Торопливые мягкие шаги, прохладная ладошка на лбу. — Рано ему ещё. — На этот раз мужской голос, невыразительный и безликий. — Лоразепам два кубика. И всё пропало. В следующий раз было легче. Я с некоторым усилием сфокусировал взгляд на белом потолке и уцепился за длинную ветвистую трещину...

Степанов бережно развернул пластикат, отложил его в сторону. Потом четко выверенным движением снял с банки крышку. Маленькая ложечка на длинной ручке служила ему меркой. Осторожно зачерпнув, Степанов бросил в стакан полную ложку, даже с небольшой горкой, закрыл банку, тщательно упаковал в пластикат и только после этого подставил стакан под струю кипятка. Кофе растворился без остатка. - Вот расчистим южный сектор – уйду к земледельцам, - сам себе сказал Степанов. В Расчистке он работал не первый год...