Когда Илья поднялся на третий этаж с последней коробкой, руки тряслись от усталости, и кот, повисший на плече, недовольно постукивая когтями по ткани его старой футболки. Квартира была пустая, с пятнами солнца на полу и сухим эхом, который разносился по стенам, когда он поставил коробку у окна. — Ну, здравствуй, новая жизнь, — пробормотал он и сел на подоконник. Внизу, за двором буквой П, как в амфитеатре, раскрывались балконы: одни с велосипедами, другие — с сушилками, где трепыхалось белье. Некоторые балконы были обжиты, с горшками и занавесками...

Первая битва за место под солнцем — вернее, за кусок асфальта под старым Volvo — началась на третий день их новой жизни. Анна Николаевна смотрела из окна двадцать второго этажа на муравейник внизу. Раньше из ее окон была видна ажурная решетка Летнего сада и золотой шпиль Михайловского замка. Теперь — бесконечное поле одинаковых машин, припаркованных так плотно, будто их высыпали из гигантской коробки. Ее Volvo S80, двадцатилетний, темно-синий, еще помнящий руки покойного мужа, выглядел среди блестящих белых и черных кредитных кроссоверов ископаемым аристократом...