— А что, если она жива? — Максим отложил учебник по психологии и посмотрел на Елену Михайловну серьёзными глазами. — Что, если моя настоящая мать где-то есть? Елена замерла с половником в руке над кастрюлей супа. Этого вопроса она боялась двенадцать лет. С того самого дня, когда десятилетний Максим впервые назвал её мамой. — Максимка, а разве я не настоящая? — попыталась пошутить она, но голос предательски дрожал. — Мам, ты же понимаешь, о чём я. Мне уже двадцать два. Я имею право знать, кто меня родил...

Елена стояла посреди прихожей и чувствовала, как земля уходит из-под ног. В руках дрожал телефон с билетами на самолёт, которые только что прислала мама. Рядом стояли два больших чемодана — всё, что осталось от пятнадцати лет совместной жизни. — Мам, почему мы уезжаем? — восьмилетний Витя дёргал её за рукав, пытаясь понять происходящее. Марина, старшая дочь, молча складывала свои учебники в рюкзак. В свои тринадцать она понимала больше, чем следовало бы девочке её возраста. Последние месяцы научили её читать между строк и замечать то, что взрослые пытались скрыть за натянутыми улыбками...