Представьте: 1949 год, Америка, Набоков уже написал несколько романов по-английски, уже стал «своим» в англоязычной литературе — и вдруг берётся за то, что любой здравомыслящий переводчик назвал бы бредом. Он решает перевести «Евгения Онегина». Не просто перевести — а перевести *правильно*. И вот тут начинается история, которая расколола литературный мир на два лагеря: одни называли его гением, другие — безумцем, предавшим саму суть поэзии. Переводить Пушкина — это как объяснять японцу, почему смешна шутка Хармса...

Два часа ночи. Колыбельная разбивающихся об окно капель апрельского ливня, блики оранжевых фонарей вдоль шоссе, едва различимые звуки изредка проезжающих машин по мокрому чёрному асфальту, приглушённый монитор и запах дешёвого растворимого кофе, четыре кружки которого я уже благополучно успела залить в себя. Такое спокойствие. Конечно, стоило бы давно лечь спать, но я слишком ценю эту особую атмосферу ночного времени, когда на улице ни души, света в окнах соседних домов почти нет, а телефон не разрывается от сообщений...