Люба поправила сбившееся одеяло и тяжело опустилась в старое кресло у кровати. Часы в коридоре гулко пробили три часа ночи. В квартире пахло корвалолом, старостью и пылью — запахом, который, казалось, въелся в сами стены этой "сталинки" с высокими потолками. Иван Петрович спал беспокойно. Его сухонькая рука с выступающими синими венами то и дело сжимала край простыни, а губы беззвучно шевелились, выговаривая имена, которые Люба уже знала наизусть: «Наташенька... Миша... Лида...». Лида — это жена, умершая десять лет назад...