— Вы что, положили туда арахис? — Наталья выплюнула пережеванный кусок домашнего печенья прямо в ладонь, не заботясь о приличиях. Во рту уже начинало предательски покалывать, словно по небу прошлись наждачной бумагой. — Галина Васильевна, я же сто раз говорила: у меня отек Квинке на орехи. Это смертельно опасно. Свекровь, стоя у раковины и неторопливо намыливая тарелку, даже не обернулась. Её широкая спина в цветастом халате выражала монументальное спокойствие. — Ой, да брось ты, Наташа. Там того арахиса — кот наплакал...

— Мам, ну пойми, у нас молодежь, тебе будет шумно, — сказала она, выставляя сумку с моими вещами за порог. — Это же всего на одну ночь. Ну что ты смотришь на меня, как на врага народа? Катя даже не смотрела мне в глаза. Она нервно теребила край своего модного свитера оверсайз, переступая с ноги на ногу в меховых тапочках. За её спиной, в глубине моей же трешки, полученной еще моим мужем от завода, уже гремела музыка. Слышался смех, звон бокалов и какой-то тяжелый, ритмичный бас, от которого вибрировали стекла в серванте...