- Мама, она все-таки ушла… Улетела моя птичка-синичка… Алексей осторожно передал матери сонного сына и сел прямо на пол в прихожей. Хотелось заорать, высказав судьбе все то, что наболело за прошедший год, а потом уткнуться в подушку, потереться носом о вышивку, сделанную на наволочке мамиными руками, и уснуть, надеясь на то, что утром все как-то уладится. В родительском доме все было как обычно. Тепло, тихо, спокойно… Немного пахло сдобой и чабрецом, вились у ног любопытствующие коты, не понимающие, почему хозяйка плачет, да отсчитывали время фамильные ходики...

Тарелка с борщом разбилась о стену в сантиметре от моей головы. Красные брызги расползлись по белым обоям, а осколки керамики звенящим дождём посыпались на пол. — Прислуга должна знать своё место! — заорала свекровь Нина Петровна, тяжело дыша от злости. — Готовить — молча! Убирать — молча! И не рыпаться! Я стояла у плиты и смотрела на эту пятидесятилетнюю женщину, которая третий год превращала мою жизнь в ад. Небольшая, коренастая, с жёсткими глазами — она правила в этом доме железной рукой. — Нина Петровна, я просто попросила не кричать на Лёню, — тихо сказала я, вытирая брызги борща с лица...