В доме пахло запечённым мясом, корицей и свежим хлебом — свекровь умела готовить так, что соседи из верхнего этажа наверняка тоже мысленно сидели с нами за столом. В большой комнате теснились стулья, на диване сидели родственники, которых я вижу раз в год, а то и реже. Каждый держал бокал, у всех — праздничные лица, натянутые улыбки и привычное желание казаться дружнее, чем есть.Свекровь сияла. На ней было новое платье — яркое, словно специально купленное, чтобы подчеркнуть, какая она хозяйка и как «всё у неё прекрасно»...

– Оленька, ты же понимаешь, что у Стасика сейчас сложный период. Ипотека, двое детей, жена в декрете... Ему просто неоткуда взять такую сумму. А у тебя должность хорошая, квартира своя, детей пока нет. Тебе проще. Мама, Елена Васильевна, сидела на краешке моего бежевого дивана и нервно теребила бахрому на подушке. Она даже чай не допила, хотя я заварила ее любимый, с жасмином, и купила те самые эклеры из кондитерской на углу, которые она обожала. Но разговор не клеился с самого порога. Я смотрела на мать и чувствовала, как внутри поднимается глухая, темная волна обиды...