Платформа дрожала от тяжелого дыхания поезда, и Ольга, прижав к боку сумку, шагнула в вагон. Металлический скрип двери, мягкий запах пыли и старой обивки — все это возвращало в привычную, но неуютную реальность рабочих поездок. Ей снова предстояло провести ночь в движении, между городами, встречами, правками чужих текстов и своими молчаливыми размышлениями. Купе оказалось вполне сносным: нижняя полка у окна, чистое постельное белье, привычное урчание кондиционера. Ольга поставила сумку, села, нащупала...

— Знаешь, чей Димка сын? Не догадываешься? — Галька смотрела с пьяной ухмылкой на сестру. — Галь, тебе бы прилечь, бред несешь, — пробормотала Елена, пунцовая от стыда перед гостями. — А ты меня не затыкай! — заорала сестра. — Димка, сынок, иди сюда! *** Елена проснулась в пять утра оттого, что в соседней комнате кто-то чихнул. Не просто чихнул, взорвался как петарда, с таким азартом, что стены вздрогнули. Димка. Племянник ее, горе луковое, простудился опять. Вчера ходил в одной футболке, хотя октябрь на дворе, и Елена раз пять повторила: — Накинь хоть что-нибудь...