Когда Олег захлопнул за Мариной дверь, гулкий звук отозвался в пустой, слишком большой квартире неприятным эхом, словно сам дом вздрогнул от его поступка. Марина ещё слышала этот хлопок, когда двери лифта уже закрывались перед её лицом и её собственное, заплаканное отражение, дрогнув, растворилось в металлическом блеске стен. Рядом стояла мать, сжимая её локоть неожиданно крепкой рукой, и только это удерживало Марину от того, чтобы сползти на пол прямо в лифте. — Мам, я же… я же правда старалась, — прошептала она, глядя на светящийся табло, по которому медленно ползла цифра этажей...

Голова была тяжелой, зато звенела, словно была пустым ведром, которое от души попинали. А может и попинали, этого я не помню. Память вообще возвращалась неохотно. Вместе с памятью усиливалось ощущение дискомфорта. Глаза открываться не желали, но, по мере возрастания дискомфорта, я набрался сил, чтобы их открыть. Мир перед этими самыми глазами почему-то предстал в перевернутом виде. Краткий обзор ситуации дал разгадку этого феномена. Ноги оказались крепко, цепями, прикручены к здоровенной балке под потолком пещеры...