Я лежала в послеродовой палате и прижимала к себе сына. Роды прошли тяжело, но сейчас, глядя на крошечное личико, я забывала обо всём. Алексей сидел рядом на стуле, держал меня за руку и не сводил глаз с малыша. Мы оба были счастливы. За дверью послышались голоса. Я узнала голос свекрови Валентины Степановны ещё до того, как она вошла. Громкий, уверенный, не терпящий возражений. Алексей напрягся. Он знал свою мать и понимал, что визит может быть непростым. Дверь распахнулась, и в палату вошла свекровь...

— Ты что, совсем страх потеряла? — голос Зинаиды Петровны звенел, как разбитое стекло. — Думаешь, мы слепые? Посмотри на него! Посмотри на этого ребёнка! Я стояла посреди кухни с Тимуром на руках и не могла поверить, что это происходит наяву. Сын мирно посапывал у меня на плече, его крошечные пальчики сжимали край моей футболки. Ему было всего три месяца. Три месяца бессонных ночей, кормлений каждые два часа, бесконечной усталости, которая въелась в кости так глубоко, что казалось — я никогда больше не высплюсь...