Тебе может сейчас казаться, что ты стоишь. Что ты застрял. Что ничего не происходит. Ты смотришь на других — они бегут, создают, манифестируют, зарабатывают, сияют. А ты — как будто выключен из жизни, как будто застрял между дверями, не здесь и не там, не на старом берегу и не на новом. Но никто не говорит - что именно здесь, в этой тишине начинается самая большая внутренняя работа. Что пока ты сидишь, кажется, ты теряешь время, на самом деле твоя душа прожигает сквозь тебя старые слои, твоя система ломает свои старые опоры, твои маски начинают соскальзывать, твои травмы начинают кричать, твои роли больше не держат...

— Больше никогда! Слышишь? Никогда! — Илона сжала телефон так сильно, что побелели костяшки пальцев. На другом конце провода повисла тишина. — Ты меня слышишь, Леонид? — она старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. — Ты забрал абсолютно всё. Даже эту несчастную губку для мытья посуды. Кто так делает, а? Тихий вздох в трубке. — Я просто хочу поговорить, — голос Лени звучал устало, с хрипотцой. — Десять минут, Илона. Десять минут твоего времени. — А двенадцать лет моей жизни тебе было мало? — она отвернулась от окна, за которым падал мелкий осенний дождь...