Когда просьба превращается в требование, а помощь — в обязанность, порой рушатся даже самые крепкие узы родства. Стены моей пятиэтажки помнили ещё советские времена — те же облупленные обои в подъезде, тот же скрип половиц на лестнице, та же вечная сырость, въедающаяся в кости. Было уже половина десятого вечера, когда раздался отчаянный звонок в дверь — не обычный, вежливый, а истерический, требовательный. Я, Астамур, отложил газету и переглянулся с женой Мадиной. Она подняла брови — мол, кто это может быть в такое время? Открыв дверь, я увидел свою младшую сестру Ариадну...

— Да перестань ты трястись! Квартира всё равно тебе достанется, просто мы возьмём деньги сейчас, когда они нужны! Валентина Петровна замерла у двери с ключами в руке. Голос Кристины звучал так отчётливо, будто невестка стояла рядом. — Но она же узнает... — это был Игорёк. Её Игорёк, который всегда звал её мамулей. — И что? Скажем, что это семейное решение. Она нам должна, мы полгода тут живём, я ей борщи варю! Валентина опустила руку. Ключи тихо звякнули в сумочке. Сердце колотилось так, что, казалось, соседи слышат...