Вот и трава порядком сникла в лупенский утренний мороз. Созрела первая брусника, — так надо браться за овёс. «Луп уж брусникою сластится, — как говорили праотцы, — а на овёс верхом садится — пора скорей убрать овсы!» За перелётом журавлиным следят с пометкой на уме: «Раз высоко поднялись клином — холодной, видно, быть зиме.» А пролетают клином низко, отметят с радостью тогда, что – «Ждут зимой – ещё не близкой — нас небольшие холода.» Летели быстро, не курлыча, предвидя трудности в пути, и той повадки ход привычен — ненастья скорого тут жди...

В день проповедника Фаддея, чуть бабы встанут ото сна, а Василиса уж радеет О непременной жатве льна. Спешили лён убрать скорее, чтоб волокно не потерять: «А семя и в стогах дозреет — на то ему лишь время дать!» Сожнут, и тотчас для «улёжки» кладут сушиться на лугах — раскинут жницы, как дорожки, лён с приговором на губах: «Ты улежись-ка, мой леночек, в дожде и в солнце на ветру — стань бел и мягок через ночи. Тебя я днями соберу.» Коль день хорош – тепло да ясно, не омрачали свет дожди, то ждал народ, и не напрасно, похожий месяц впереди...