— Я начальник, навоз кидать не буду! — кричал муж золовки. Но когда я закрыла холодильник на замок, он очень быстро пересмотрел свои принципы Людмила полола морковь, солнце пекло макушку даже через старую панаму, а поясница ныла. Но Люда не останавливалась, руки привыкшие к земле, работали: дерг – сорняк в ведро, дерг – земля отряхивается. В кармане зазвонил старенький «Самсунг», экран в трещинах. Звонила Света, золовка. Люда вытерла грязные руки о фартук и нажала «ответить». — Да, Света? — Людк, привет! — голос у Светы был звонкий, городской, без малейшего намека на усталость...

Василий знал, что копает в никуда, но продолжал долбить мерзлую землю. Каждый удар лопатой отдавался болью в спине, каждый ком земли напоминал о бессмысленности затеи. Но он копал. Потому что альтернативой была смерть. Село Дальнее умирало третий год подряд. Сначала пересох родник, из которого брали воду поколения жителей. Потом артезианская скважина, пробитая еще при советской власти, стала давать ржавую жижу, непригодную даже для полива. Молодежь разъехалась, магазин закрыли, почту возят раз в неделю...