Кулон был холодным. Холодным, как последний зимний лед на Оке, который вот-вот тронется, унося с собой всё. Мария сидела на краю некрашеной кровати, и этот маленький, вылепленный из глины треугольник жёг ей ладонь. На нём были выцарапаны две буквы: «А» и «М». Андрей. Мария. Теперь это были буквы на её надгробии. Надгробии из четырёх лет ожидания и одного письма, которое лежало у неё на коленях. Письма от чужой женщины. Кулон был холодным. Холодным, как последний зимний лед на Оке, который вот-вот тронется, унося с собой всё...

В нашем офисе было два центра вселенной. Первый — кабинет руководства, куда рядовым смертным лучше лишний раз не соваться. Второй — кухня. Маленькое узкое помещение с облупившейся белой плиткой, потрескавшимся подоконником и вечной очередью к единственному чайнику. Для большинства это было место пересудов, для меня — убежище. Меня зовут Анна, но в этих стенах чаще звучало уменьшительно-ласкательное «Анечка из планового», произносимое с той интонацией, которой обычно называют не человека, а функцию...