Илья считал, что самое страшное в его жизни — похороны любимой жены — уже позади, но он ошибался. Он не заметил, как в его собственном доме началась тихая, но беспощадная война, где главным оружием стала его слепая отцовская любовь, а мишенью — женщина, рискнувшая вернуть его к жизни. *** — Если эта крашеная выдра еще раз тронет мою чашку, я за себя не ручаюсь! — голос моей тринадцатилетней дочери Яны звенел, как натянутая струна, готовая лопнуть. — Яна, выбирай выражения, — устало отозвался я, не отрываясь от планшета...

— Ты пойми, это просто биология. Ничего личного, — Виталий отправил в рот ложку супа, громко втянул воздух и продолжил. — Ты больше не женщина, Лена. В том самом, вдохновляющем смысле. Ты — соратник, друг, бабушка внуков. А мне нужно... движение. Он широким жестом отодвинул тарелку. Жирная капля с ложки шлепнулась на скатерть, которую я постелила только вчера. Виталий не заметил. Или сделал вид. Он просто смахнул хлебные крошки со стола на пол. Прямо на чистый ламинат. — Поэтому давай решать по-взрослому, — он откинулся на спинку стула, и старое дерево жалобно скрипнуло под ним...