Розалия Захаровна сидела в старой деревянной беседке, когда-то ухоженной и уютной, а теперь оплетённой сухими, ломкими ветками роз. Ещё не так давно они так благоухали, что двор казался маленьким райским уголком. А теперь остались лишь колючие ветви и редкие бурые листья, что цеплялись за жизнь, как и она сама — упрямо, но без надежды. Перед ней на столике стояла чашка с чаем, давно остывшим. Розалия задумчиво всматривалась в неё, будто пыталась прочитать в узоре чаинок ответ на свои мучительные мысли...

Тишина в комнате давит, как тяжёлое одеяло. Аня задремала, её дыхание ровное, но бледность лица заставляет сердце сжиматься. Я осторожно касаюсь её лба – жара нет, слава богу. Тарас стоит у окна, его спина напряжена, пальцы сжаты в кулаки. Он может сколько угодно злиться на меня, но он явно беспокоится об Ане. И это… странным образом успокаивает. Что бы ни было между нами, дочь по-прежнему важна для него. – С ней всё будет хорошо, – говорю я больше для себя, чем для него. – Ага, конечно, – он резко поворачивается...