Татьяна Ивановна замерла с полотенцем в руках. Вода ещё тихо капала с волос на линолеум, оставляя неровные тёмные круги. Из комнаты доносился хриплый, надломленный от крика голос зятя. — Это моя квартира, я её купил! А ты здесь никто! — кричал он, захлёбываясь злостью. — Никто, слышишь? Дочь молча смотрела в пол. Это молчание резало по сердцу больнее любых слов. Татьяна машинально сжала в руках полотенце так сильно, что суставы побелели. Десять лет. Десять лет она выплачивала ипотеку за эту «трешку», во всём себе отказывая, в старом пальто ходила, чтобы молодые жили в комфорте...

Квартира наполнилась запахом жареной картошки – простым, сытным, будничным. Полина Георгиевна, снимая со сковороды золотистые ломтики, с удовлетворением отметила, что Степан Юрьевич на пенсии всего три месяца, а уже начал есть с аппетитом. Исчезли вечные круги под глазами, спал напряженный комок с плеч. Вместо него появилась новая энергия. Мужчина копался на балконе, в кладовке, на антресолях, издавая звуки радостного открывателя новых земель. — Смотри-ка, Поля, — сказал он как-то вечером, водружая на кухонный стол картонную коробку, от которой пахло нафталином и прошлым веком...