В доме пахло запечённым мясом, корицей и свежим хлебом — свекровь умела готовить так, что соседи из верхнего этажа наверняка тоже мысленно сидели с нами за столом. В большой комнате теснились стулья, на диване сидели родственники, которых я вижу раз в год, а то и реже. Каждый держал бокал, у всех — праздничные лица, натянутые улыбки и привычное желание казаться дружнее, чем есть.Свекровь сияла. На ней было новое платье — яркое, словно специально купленное, чтобы подчеркнуть, какая она хозяйка и как «всё у неё прекрасно»...

Мраморная кухня пахла тоской, как будто само это холодное, стерильное пространство впитало все несказанные слова, слёзы, выдохи. Свет от встроенных светильников резал глаза, отражаясь в битом стекле — экран телефона раскололся, как скорлупа у яйца. Он лежал возле ножки барного стула, чуть в стороне, как свидетель чего-то интимного и болезненного, что произошло тут всего мгновение назад. Анна не двигалась. Её руки — тонкие, ухоженные, с ногтями телесного цвета — сжимали край кухонной стойки. На ней было вечернее платье: бархат тёмного винного оттенка, чуть спущенное на плечи...