— Нет, я просто не понимаю. Ты вообще себя слышишь? — Ксюша швырнула полотенце на столешницу и повернулась к мужу. — Как ты это себе представляешь? Антон стоял, опершись о дверной косяк кухни, и смотрел в пол. Его плечи были напряжены, а пальцы нервно теребили пуговицу на рубашке. — Послушай, это всего на пару месяцев, — произнёс он тихо, но твёрдо. — Пока она не найдёт что-то подходящее. — Пару месяцев? — Ксюша засмеялась, но в этом смехе не было ни капли веселья. — Антон, твоя мать никогда не найдёт «что-то подходящее»...

Лучи утреннего солнца играли в пылинках, танцующих над старой, но такой родной трюмо. Я провела ладонью по его полированной поверхности, ощущая под пальцами едва заметную вмятину — папа когда-то нечаянно уронил на него тяжелую книгу. Это была не просто мебель. Это была память. Каждый уголок этой квартиры дышал моим детством. Вот на паркете у окна — царапины от моих первых шагов, если хорошенько присмотреться. А вот на дверном косяке в прихожей — зарубки, которые мама делала карандашом, отмечая мой рост...