— Зачем ты звонила моей жене?! Я же просил не делать этого! — Юра кричал в трубку так, что у Арины ухо заложило. — Никому я не звонила! С чего ты вообще это взял? — женщина не лукавила, но понимала, почему её возлюбленный был в ярости. — Тогда откуда она могла узнать о нашей связи? Только ты могла рассказать ей! — Ничего я не говорила! Клянусь! Я же тебе обещала! — Арина на секунду запнулась, словно вспоминая что-то, а потом добавила: — Может, это соседки рассказали? Помнишь, они сидели у подъезда,...

В палате роддома №4 пахло хлоркой, кипяченым молоком и тревогой. Елизавета Петровна Корнилова стояла посреди комнаты как монумент самой себе — в дорогом кашемировом пальто, несмотря на духоту, с идеально уложенной прической и поджатыми губами. Она держала сверток с младенцем на вытянутых руках, словно это была не живая душа, а мешок с чем-то дурно пахнущим. — Ну и что это? — ее голос, холодный и скрипучий, разрезал тишину. Анна, бледная, с темными кругами под глазами после тяжелых двенадцатичасовых родов, сидела на краю высокой больничной койки...