Зоя Семеновна всегда приходила в «Горжетку» на полчаса позже других «девочек». Она на ходу стягивала с красной от жары шеи шарф, отдувалась и пучила глаза, медленно, грузно ставила отекшие ноги на только что вымытый кем–то пол, проходила мимо охранника Вадика, потом двигалась между рядами навешанных шуб и дубленок к служебному помещению. — Приветствую! — вставал по струнке Вадик, быстро поправлял воротничок безупречной рубашки, как будто Зоя Семеновна — генерал, а он — так, рядовой, пороха не нюхал, и уже чем–то провинился...

Я ехала к своему Пашеньке с пирожками и светлой радостью, представляя, как обниму своего интеллигентного, скромного мальчика. Но ключ повернулся в замке, и я шагнула не в уютную квартиру сына, а в какой-то притон. Воздух пропитался запахом бензина и старой кожи, а из кухни вышла девица в рваных джинсах, с татуировками до самых ушей, и с улыбкой протянула мне бутылку пива. В этот момент я поняла: моего сына нужно спасать. Ключ в замке повернулся с привычным скрипом. Я приехала из своего городка, всего-то пара часов на электричке, но из-за дел и болячек не выбиралась к сыну уже полгода...