Я не сразу понял, когда именно в нашем доме поселилась тишина. Она пришла раньше меня — с чужим парфюмом на воротнике жены и привычкой писать «буду поздно» вместо «жду тебя». Октябрь всегда приносил в наш город особое чувство затяжной усталости. Деревья вдоль дороги сбрасывали последние листья, и ветер гнал их по асфальту, как забытые письма. Возвращаясь с работы, я часто замечал, что фонари отражаются в лужах слишком ярко, будто хотят осветить самих себя, а не улицу. Я шёл домой медленно, думая о том, что там, за дверью, меня ждёт привычный ужин и усталое, но родное лицо жены...

Я разрушила дом собственными руками. Никто меня не бил, никто не изменял мне первым, никто не уговаривал. Я сама открыла дверь ветру и удивилась, почему в квартире стало холодно. Наш дом всегда пах вечером: жареной картошкой по четвергам, порошком с крошечной лавандой и детскими фломастерами. Всё было правильно и предсказуемо. Алексей приходил с работы в одно и то же время, снимал ботинки у двери, бросал ключи в деревянную миску и спрашивал: «Как день?» Я отвечала так же предсказуемо: «Нормально»...