— Нет, Вадим, ты меня послушай! Я восемь лет работала сверхурочно, чтобы выплачивать эту ипотеку. Восемь лет! А теперь ты предлагаешь все продать и переехать в съемную квартиру? Из-за Дианы? — Алла стояла посреди кухни, сжимая руки в кулаки. Вадим тяжело вздохнул, присел на край стула и опустил голову. — Пойми, она моя сестра. Ей некуда больше обратиться. — А я твоя жена! И мне тоже некуда обращаться, кроме тебя! — Алла отвернулась к окну. За стеклом моросил мелкий осенний дождь, капли медленно стекали по стеклу, напоминая ей слезы, которые она сдерживала...

Я швырнула пачку пятитысячных купюр прямо в лицо собственной матери. «Перестань меня позорить своими нищенскими подарками!» — кричала я. Она молча ушла, а на пороге осталась ее старая, потертая сумочка. Я заглянула внутрь из брезгливого любопытства. Там не было ни денег, ни записок. Только сложенный вчетверо больничный бланк. Я развернула его и увидела всего одно слово, обведенное дрожащей рукой. Одно слово, которое перечеркнуло всю мою жизнь и заставило землю уйти из-под ног. Алина ненавидела свой день рождения...