— Ты подпишешь, поняла? — рявкнул Игорь, так что кружка на столе дрогнула. Анна замерла, держа в руках чайник. Крышка дребезжала от её трясущихся пальцев. — Что я подпишу? — тихо спросила она, не глядя на мужа. — Бумаги, что ещё! — раздражённо бросил он, шагая по кухне. — Завтра с утра пойдём в банк, ты всё подпишешь — и вопрос закрыт. Анна медленно поставила чайник на подставку, вытерла руки о полотенце и только тогда подняла глаза. — А может, ты мне хоть объяснишь, что я там должна подписывать? — Да нечего объяснять...

— Марин, ну ты же понимаешь, что у меня выхода нет! — голос Веры дрожал от слёз. — Если не ты, то кто? Мама же говорит, что семья должна друг другу помогать. А ты... ты просто боишься потерять свои копейки! Марина Вячеславовна медленно отставила чашку с остывшим кофе. В комнате мамы пахло валерьянкой и старыми обоями. Семьдесят первый год Нины Георгиевны чувствовался в каждой морщинке на лице, в дрожании рук, в тревожном взгляде. — Верочка права, доченька, — тихо вмешалась мать. — Нельзя так с родными...