Если бы за бытовой артистизм давали «Оскара», Леонид в тот вечер собрал бы их целую полку. Началось всё с его знаменитого коронного приёма – падения в ноги. Он рухнул так стремительно и театрально, будто играл последнюю сцену «Отелло», только в роли несчастной жертвы оказался он сам. Лёг на ковёр, распростёр руки и стал биться в конвульсиях раскаяния. Голос его дрожал, срывался, сипел, он завывал так, будто его только что выгнали из рая и навсегда лишили доступа к бесплатному шведскому столу. Я стояла, наблюдала за этим действом и не знала – смеяться или злиться...

Этот день для доктора Комаровой, которая всё-таки осталась работать в прифронтовом госпитале, начался как обычно – с исполнения привычного набора обязанностей. Сначала – короткая планёрка, где шёл обмен информацией о состоянии пациентов и выстраивался чёткий план лечебного процесса. Затем – неспешный, подробный обход раненых. В последнее время на линии боевого соприкосновения установилось затишье, которое выглядело ярким контрастом на фоне того, что творилось здесь несколько месяцев назад, когда...