— Пап, а почему тётя Оля называла тебя милый? Ирина уронила ложку — М-м... — уронила ложку на стол Ирина, а Серёжа, муж, чуть не подавился киселём. На мгновение кухню словно накрыло стеклянным колпаком тишины: хлопотливая суета домашнего ужина вдруг стала острой, как хруст первой наледи под ногами. Лиза, их дочка, смешные двенадцать лет с косичками-канатиками, бессовестной честностью и детской прямотой, смотрела на родителей широко распахнутыми глазами. Ирина впервые увидела в этом взгляде нечто взрослое, оценивающее...

Плохо. Плохо и горько, горько и больно, больно и обидно. Слёз нет, чтобы плакать. За что? Почему он так со мной. Семь лет, семь счастливых лет. За ручку ходили, никогда слова не сказал плохого, а тут...Враз, просто взял и ушёл. Нет, не ушёл, сбежал трусливо. Телефон звенит и звенит,да что такое, кому там...приспичило. Мама. -Алё, доча...доча, что ты делаешь? -Ничего мам, - надо голос делать спокойный и ровный. -Ну и хорошо, ты не плачешь там? Ещё не хватало из-за какого то дурня слёзы лить...