— Думаешь, если ты моя жена, то ты можешь хамить моим матери и сестре? Быстро поехала и извинилась за то, что ты там наговорила! А иначе, ты пожалеешь, что мы вообще встретились! Слова мужа хлестнули её, как удар мокрым полотенцем по лицу. Катерина замерла посреди ванной комнаты, сжимая в руке другое полотенце, которым только что пыталась оттереть с волос липкую, въедливую зелень. С её тёмных прядей на белоснежный кафель падали тяжёлые капли, оставляя ядовито-зелёные кляксы. Воздух был густым и...

Мраморная кухня пахла тоской, как будто само это холодное, стерильное пространство впитало все несказанные слова, слёзы, выдохи. Свет от встроенных светильников резал глаза, отражаясь в битом стекле — экран телефона раскололся, как скорлупа у яйца. Он лежал возле ножки барного стула, чуть в стороне, как свидетель чего-то интимного и болезненного, что произошло тут всего мгновение назад. Анна не двигалась. Её руки — тонкие, ухоженные, с ногтями телесного цвета — сжимали край кухонной стойки. На ней было вечернее платье: бархат тёмного винного оттенка, чуть спущенное на плечи...