Письмо — это умирающее тело, осознающее, что одиночество неизбежно, прошлое необратимо, а слова — это всего лишь посылки, нашедшие адресатов. Мое письмо еще и женское, а потому могу предположить, что его откровенность, интимность и дневниковость будут обращены против меня острыми наконечниками обвинений. Конечно, скажет мужчина, они только и могут, что писать о своих чувствах. Конечно, скажет он, они манипулируют чувствами окружающих, они спекулируют смертью, будто ею не торгуют все на каждом углу. Мужчинам так хочется упаковать наши слова в маленькую коробку из-под обуви, замотать скотчем и убрать на балкон, подписав «неважное», — разве история отдельно взятой жизни и смерти может быть чем-то значительным на фоне большого шершавого тела истории и ее высунутого языка. Разве пишущая женская рука способна создать смыслы больше одной комнаты, предположительно кухни? Женские слова никогда не были объемным, всегда — покрывающим, скрывающим, закрывающим, как чехлы для мебели и бархатные театральные занавески. Они обивают каждый дом и гроб, автобусы и троллейбусы, машины и велосипеды, неожиданно из твердых ставшие мягкими и приятными на ощупь. Егана Джаббарова «Дуа за неверного»
Мы привыкли оценивать собственное тело только с точки зрения того насколько оно соответствует современным идеалам красоты. Придирчиво смотреть на себя в зеркало: и живот торчит и попа не такая и ноги короткие. Такой взгляд очень узкий, а постоянное недовольство собственной фигурой существенно осложняет жизнь и снижает удовольствие от неё. На самом деле наше тело выполняет множество важных функций, и уж если смотреть на вопрос глобально то мы не были бы там где мы есть и теми кто мы есть без нашего тела...