Утро встретило Дорофеева всё той же серой, равнодушной пеленой – тусклым, плотным саваном, натянутым над городом и морем, стирающим границу между водой и небом. Воздух был тяжёлым, вязким, будто напитанным не только влагой, но и всеобщей усталостью этого места. Низкие, свинцовые облака почти касались черепичных крыш, и от их непрекращающейся сырости по стеклу окна медленно, словно нехотя, ползли бесцветные, крупные капли. Алексей Иванович почти не спал – он проваливался в короткие, беспокойные отрезки...

Иногда кажется, что наша семейная жизнь началась не со свадьбы, а с первого взгляда моей будущей свекрови. Именно тогда что‑то внутри сжалось в тугой узел, который я потом развязывала долгие пятнадцать лет. Мы познакомились с Димой на студенческой вечеринке. Я тогда училась на заочке, ещё подрабатывала в кафе по вечерам, чтобы помогать маме — папа умер рано, денег хронически не хватало. Пришла к подруге просто «на часок», в стареньких джинсах и вязаном свитере, с косой на скорую руку. А там он — высокий, в светлой рубашке, с открытой улыбкой...