— Три тысячи за малину, две с половиной за смородину, четыреста за молоко... — Нина водила пальцем по исписанному листку, а её голос звучал как у кассира в супермаркете. — Простыня льняная, испорченная — тысяча двести. Татьяна стояла посреди низкой деревенской кухни и не могла поверить своим ушам. Потолок с темными балками словно давил сверху, а запах свежеиспеченного хлеба, еще утром такой уютный, теперь казался удушающим. На клеёнчатом столе лежал тот самый листок — обычная тетрадная страница в клеточку, исписанная аккуратным почерком подруги...

— Да я тут всего на недельку, — бросила Света, швырнув сумку прямо на пол в прихожей. — Не переживай, Ир, я тихая. Не заметишь. Ирина молча смотрела на заляпанные кроссовки подруги мужа и с трудом выдавливала вежливую улыбку. Внутри всё сжималось от раздражения. Сказать, что она недовольна внезапным приездом Светланы с её парнем Антоном, — значит ничего не сказать. — Конечно, — кивнула она. — Устраивайтесь. Антон даже не удостоил её взглядом. Он сразу прошёл в гостиную, бросил рюкзак на диван и врубил телевизор на полную громкость...