— Боже мой, Надя, ну что ты опять творишь? — голос Валентины Петровны прорезал тишину моей мастерской как нож. — Руки у тебя совершенно не из того места растут! Я замерла над глиняной вазой, которую лепила уже третий час. Пальцы, только что послушно формировавшие изящные изгибы, вдруг стали ватными. Валентина Петровна стояла в дверях моей крошечной комнаты, оглядывая творческий хаос с выражением человека, обнаружившего в супе муху. — Это же просто стыд какой-то, — продолжала она, подходя ближе и брезгливо трогая одну из моих работ...

— Алёнушка готовила борщ совершенно по-другому, — вздохнула Валентина Петровна, помешивая мою кастрюлю деревянной ложкой. — У неё получался такой наваристый, красивый... А у тебя какой-то водянистый. Я стояла у раковины, мыла тарелки после обеда и считала до десяти. Потом до двадцати. Потом просто дышала, вдыхая запах укропа с подоконника и пытаясь не сказать ничего лишнего. — Валентина Петровна, может, поделитесь рецептом Алёны? Я с удовольствием попробую приготовить как она. — Ах, милая, да что...