Все началось с чашки. Вернее, с липкого, коричневого кольца, которое она оставила на белой столешнице из искусственного камня. Я вытирала ее уже в третий раз за утро, а она появлялась снова, как упрямое родимое пятно. Лёшкино клеймо. Знак его присутствия в моем идеальном, выстроенном по линеечке мире. — Лёш! — мой голос, как я и хотела, прозвучал не раздраженно, а устало-заботливо. Это был мой фирменный тон, отточенный годами материнства. Тон праведной мученицы. — Ты опять поставил чашку без подставки!...

— Вадиму отходит квартира, Свете мы покупаем машину, — голос матери, Галины Петровны, разливался по комнате, как теплое масло, обволакивая и усыпляя бдительность. Она сделала паузу, оглядев нас троих. Вадим тут же уткнулся в телефон, а Светка едва заметно улыбнулась, поймав мой взгляд. В ее улыбке было торжество победителя. — А тебе, Кира, мы доверяем самое ценное. Заботу о больной бабушке и полную оплату всех счетов. Поздравляем. Воздух в комнате стал плотным, вязким. Слова матери не просто прозвучали — они повисли, как приговор, окончательный и не подлежащий обжалованию...